Сергей Шеин: "Чернобыльскую трагедию забыть невозможно - да и незачем"
08:12 / 27.04.2016
Стояло жаркое лето 1988 года, когда я в составе сводного отряда добровольцев Гродненского УВД был направлен в Наровлянскую зону отселения Гомельской области. Уже два года в три района этой области – Брагинский, Наровлянский и Хойникский – направлялись отряды из всех областных УВД республики для охраны территории и предотвращения проникновения в зону отселения мародеров и иных граждан и транспортных средств. Известно, что в «пекло» Чернобыля направлялись прежде всего пожарные, милиционеры и военные. Ехали в неизвестность, потому что ясного понимания случившегося, ядерной опасности и всего другого не было.Наш отряд дислоцировался на территории Красносельской средней школы Наровлянского района. По соседству в клубе расположился отряд военнослужащих, которые в основном занимались расчисткой территории Чернобыльской АЭС, демонтажом подлежащих ликвидации объектов. Все территории, на которых проживали «ликвидаторы», как нас называли, были помечены красными флажками – где можно ходить, а где – нежелательно. Ходили мы по этим разметкам на первых порах, как аисты – высоко поднимая ноги, чтобы было поменьше зараженной радиацией пыли. На лицах можно было увидеть респираторы, защищающие от радиации органы дыхания.
Но это только на первых порах. Беспечный вид соседей-военнослужащих, прибывших раньше нас, и нестерпимая жара делали свое дело: очень быстро мы перестали ощущать «сладость» вдыхаемого воздуха, замечать красные разметочные флажки и соблюдать другие меры предосторожности…
Да и повседневная работа затягивала в круговорот. Службу бойцы отряда несли посменно: по 12 часов без выходных. Охранялась и контролировалась вся 30-километровая зона: на возможных подъездах к ней и крупные деревни. Посты были стационарные и передвижные – для этого к отряду присоединили подразделение водителей из другого УВД и УАЗы – все, кстати сказать, прилично «помеченные» радиацией.
Картина окружающей действительности была достаточно тягостной. За два прошедших года населенные пункты пришли в запустение, заросли травой, многие дома, магазины были разграблены мародерами, настойчиво пытающимися проникнуть «в зону». Тянули все, что можно было продать «на черном рынке» – стройматериалы, хозяйственные вещи, имущество с подворий…
Идешь или едешь по деревне – сады полны вишен, черешен, яблок, кое-где бродят одичавшие собаки, кошки и другие домашние (и не только домашние) животные. Окна магазина забиты досками и зарешечены – но стекла выбиты. Асфальт и плитка у магазина зарастают травой. Брошеные, осиротевшие дома долго потом стояли в глазах. Заглянешь в окно –
…стол под скатертью расшитой,
Ваза смотрит в огород…
В тихой горнице забытой
Горе горькое живет.
Зона к тому времени была поделена на две части. «Черная», обнесенная колючей проволокой, а кое-где – и прилегающая забором к территории Чернобыльской АЭС. Территория с наибольшим уровнем загрязнения находилась по 10-15 километровому периметру от Чернобыльской АЭС. В радиусе 30 километров от очага была определена «красная зона», откуда также было эвакуировано местное население. Людей не было, но продолжала расти трава, распускались листья на деревьях, несла свои воды красавица-река Припять. Для отселенных людей эта территория оставалась родной землей, и оно, особенно пожилые, тянулось к ней, всячески пытаясь вернуться обратно.
Помню, как ночами машины с немудреным скарбом тайно подъезжали в отдаленные хутора и деревни в пешем сопровождении бывших местных стариков с коровой «на буксире» – у самого глаза на мокром месте, а надо твердо и решительно разворачивать эту процессию ввиду категоричного запрета на повторное заселение. Старушка причитает, старик умоляет, собака лает – тяжело даже вспоминать.
…Мы тесно сотрудничали с коллегами из райцентра, местной властью, редакцией газеты, отделами райисполкома – но и здесь порой возникали сложности. Ведь для них это тоже была «родная земля». Почему бы не приехать «в зону» на рыбалку, охоту, на пикник, просто покупаться в привычных местах? Ну живут же они на 31, 35, 50-ом километре – и ничего! А порядок есть порядок, закон есть закон. Иногда доходило до нешуточного противостояния, но, в конце концов, находили законные решения.
Управляли сводными отрядами командир, замполит, начальник штаба, врач и дозиметрист радиационной разведки. Обязанности командира нашего отряда, где я был заместителем по воспитательной работе, выполнял тогда еще молодой майор милиции, заместитель областного следственного подразделения Анатолий Федорович Николаевич: умный, выдержанный, порядочный человек. Под его руководством мы без каких-то ЧП выполнили поставленную задачу и вернулись домой с высокой оценкой МВД. Почти все бойцы нашего отряда были представлены к различным видам поощрения.В списках сотрудников Островецкого РОВД, принимавших участие в ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, на сегодняшний день значится 14 сотрудников: И.С. Матвейчик, И.Т. Ярошевич, Г.А. Драб, Ч.А. Болтрукевич, А.И. Дудко, В.В. Василевич, С.Т. Бабич, Л.И. Богдан, Г.Б. Миклис, В.А. Метлевский. Продолжает работать в РОВД один из ликвидаторов И.С. Мацкойть. Со мной в отряде особую решительность, твердость и бдительность проявил Бронислав Адамович Милошевич, действиями которого я, как замполит, гордился во время службы в зоне ЧАЭС.
И пусть время все дальше уносит нас от тех трагических событий, но вычеркнуть их из памяти или просто забыть невозможно – да и незачем. Чернобыль доказал нам, что действительно каждому в его жизни есть место для подвига или хотя бы – для настоящего поступка.
…У печи забытый веник.
Ох, давно им не мели,
Паутины толстой пленник
Солнца луч застрял в щели.
Не кричит петух-задира,
Тормоша от сладких снов,
За калиткой в частых дырах
Ни тропинки, ни следов…
Сергей Шеин.
