Шестьдесят три ученика Анны Новиковой стали врачами
13:29 / 09.02.2020
В свой юбилейный день рождения Заслуженный учитель БССР вспоминает военное детство, голодное, но счастливое студенчество, любовь всей своей жизни – супруга Михаила, и, конечно же, школу и своих учеников.
Детство, опаленное войной
– Родилась я 7 февраля 1930 года в Свекличах Дрогичинского района. Наша деревня была большая, на сто пятьдесят домов. У родителей, обычных крестьян, трое детей: два старших брата Федор и Николай и я. В первый класс пошла в польскую школу, а когда началась война, стала учиться в русской. До 1941 года успела окончить три класса.
Обороной Брестской крепости для белорусов началась война. От нашей деревни до Бреста рукой подать – каких-то семьдесят километров. Немцы перешли границу в четыре утра, в Свекличах они были около девяти. Рядом с деревней находился строящийся аэродром: утром немецкие бомбардировщики все смешали с землей. В нашем доме ударной волной вынесло все окна.
Каждую ночь мы боялись ложиться спать: ночью партизаны взрывали эшелоны на железной дороге, а утром все кишело от немцев – искали подрывников. Так в страхе и жили всю войну.
В школу я снова пошла только в 1944 году, когда освободили Брестскую область. Учиться было тяжело. Путь из дома в Антополь, где находилась школа, перерезала железная дорога. Проход через нее был запрещен – его охраняли военные. Для детей, чтобы они могли ходить в школу, сделали специальные паспорта: обложка с вклеенной фотографией, фамилией и именем. Тех, кто забыл дома паспорт, военные не пропускали – приходилось бежать домой за документом, а это пять километров.
В 1950 году я окончила десять классов Антопольской школы. Родители хотели, чтобы я стала ветеринарным врачом – говорили, что всегда буду иметь кусок хлеба. Я успешно сдала вступительные экзамены в Витебский ветеринарный институт. Но тут, как обухом по голове, – новость, что нам не дадут общежитие. Я прекрасно понимала, что родители не смогут снять мне даже комнатушечку – денег в семье не было. И я поехала в Брест подавать документы на отделение естествознания учительского института. Повезло, что зачли результаты вступительных экзаменов в Витебске. Оставалась только география, по которой я совершенно ничего не помнила со школьной программы. Пришла, нос повесив, и все, как на духу, выложила преподавателю – никогда не умела обманывать. Пожилой интеллигентный мужчина по-отечески спросил:
– Столицу Белоруссии хоть знаете?
Я робко произнесла:
– Знаю: Минск…
– Вот видите, уже лучше, – приободрил меня экзаменатор.
Преподаватель беседовал со мной недолго и поставил «четыре»! За что – до сих пор не могу понять. Наверное, пожалел, хотел, чтобы поступила.
Приехав домой, сказала родителям, что ветеринар не состоялся – зато в семье будет учитель. Так и получилось.
На моем пути постоянно встречались добрые люди – и не только тот преподаватель, который на вступительных экзаменах подарил мне «четверку».
В комнате общежития нас было шестеро, ужин с девчатами готовили по очереди. Подошел мой черед идти в магазин – покупали обычно батон и соленую кильку, которую называли «хором пятницкого»: в одноименном музыкальном коллективе было сто человек, а на рубль как раз получалось сто рыбешек, пересчитывали не раз. Вот взяла батон, а на кильку – продавщица чуть больше взвесила – денег не хватало. Подошел военный, мужчина в годах, и тоном, не терпящим пререканий, скомандовал: «Взвесьте еще килограмм конфет и батон – я за все рассчитаюсь». Мне так неловко…. А он говорит: «Да ты что! Ты ж мне в дочки годишься. Неужто я бы хотел, чтобы мои дети недоедали?» Девчонки в общежитии после этого случая шутили, что в магазин будут отправлять только меня.
Учительский институт я окончила в 1952 году. Нас распределяли в районы, где не хватало учителей, – так с двумя однокурсницами мы попали в Молодечненскую область. Заведующий Островецким районо Луговский красочно описал перспективы: мол, Вильнюс рядом, туда и автобус, и поезд ходит – не жизнь, а сказка. Мы «купились» и поехали в Островец. А тут такая запущенная деревня: районо размещалось в простой деревянной хатке. Меня направили в Бобровницкую семилетку завучем. А как добраться? Конюх запряг лошадь, отвез в Бобровники – там я проработала два года. Потом перевели в Гервятскую среднюю школу, где не было учителя химии и биологии.
Одна дорога на двоих
– В Гервятах меня устроили на квартиру. Пошла за продуктами, выхожу из магазина – падаю и разбиваю колено. Молодого человека, что подставил подножку, в сердцах обозвала нахалом. Так произошла первая встреча с Михаилом, моим будущим мужем.
Поинтересовалась, кто это – оказалось, ветврач. Михаил пригласил меня на танец, долго извинялся за дурацкую шутку – так мы и познакомились.
Около года встречались, а в 1955-м поженились. Секретарь сельского Совета вечером расписала нас на квартире, где я жила – вот и все торжество. Белого платья и цветов у меня не было – откуда такая роскошь? В Островец я приехала в деревянных, покрашенных в черный цвет, босоножках – их сделал старший брат, а юбка и кофточка были с маминого и теткиного плеча. На первом курсе вообще ходила в солдатских ботинках на шипах, которые мама выменяла у кого-то из солдат – они громко стучали, и я, когда шла, гремела, как лошадь подкованная. А что было делать? Время сложное, послевоенное – голод и разруха. Повезло, что хоть эти ботинки были. Но не отчаивались – наверное, потому что были молоды и счастливы.
Поженившись, мы продолжили учебу: я заочно училась в педагогическом институте, а Михаил – в Горецкой сельскохозяйственной академии на отделении зоотехнии – заочно учиться на ветеринара нельзя было.
В двух километрах от Гервят был ветеринарный участок, которым заведовал Михаил. Неподалеку стоял домик, где жила одинокая сердобольная старушка. Она-то нас и взяла к себе на квартиру. Уже и имени ее не вспомню, но эта женщина была для меня как вторая мама. Никогда никому не сказала плохого слова, и нас, молодых, если спорить начинали, мирила – очень мудрая и добрая была женщина. Эта бабушка потом, когда мы переехали, часто приезжала к нам в гости.
Вскоре мужа направили на работу в Михалишки – и я за ним. В 1963 году, когда ликвидировали район, Михаила перевели в Островец, а я еще какое-то время оставалась в Михалишках: получилось, муж работал в Ошмянском, а я – в Сморгонском районах. И только когда закончился учебный год, перевелась в Островец – нам дали квартиру. Эта ситуация вылезла мне боком, когда уходила на пенсию: мол, прерванный стаж – значит, десятипроцентная надбавка не положена. Как будто я виновата, что район ликвидировали! Потом, правда, в министерстве народного образования во всем разобрались.
Светлой памяти Михаил был изумительным человеком, мне с ним очень повезло. Ни разу не упрекнул, что задерживалась в школе, что больше времени уделяла ученикам, нежели ему.
Миша месяц не дожил до 45-го юбилея нашей совместной жизни. Двадцать лет уже живу вдовушкой. Слава богу, у меня есть Олег – племянник по линии мужа, который меня не забывает.
Островец – души причал
– В Островецкой школе я была завучем, год – директором, вела химию. Столько учеников было – три, а то и четыре параллели: «А», «Б», «В», «Г». Потом пришла Тамара Петрусевич, стало легче.
Я любила всех детей, старалась никого не выделять. Если ребенок в силу своих способностей не мог хорошо учиться, я и не требовала. С теми, у кого на уроках химии горели глаза, занималась дополнительно.
Это теперь занятия платные, а в мое время за «спасибо».
Наверное, я была чересчур строгим педагогом. Но, как показала жизнь, дисциплина имела свои плюсы.
Когда приходили новые классы, я с первого урока расставляла все точки над «і»: на химии никто не балуется, не шумит, не пишет шпаргалок.
Однажды на коридоре случайно услышала детский разговор.
– Кто у вас будет вести химию? – спрашивал один мальчишка у другого.
– Какая-то Новикова…
– Ну все, вы пропали.
Этим все сказано. Ученики передавали друг другу, что на химии придется забыть о баловстве. Наверное, это мне и помогало из года в год держать на уроках такую дисциплину.
В Островецкой школе я проработала тридцать лет. В 1985 году ушла на пенсию, но вплоть до 1993 года вела уроки.
Но все когда-нибудь заканчивается. Помню, начинается новый учебный год, а мне в школу уже идти не надо – я настоящая пенсионерка. Первое время было очень сложно – я ведь жила и дышала школой и детьми.
Шестьдесят три выпускника Островецкой средней школы, у которых я вела химию, стали врачами. Из выпуска 1979-го, где была классным руководителем, восемь человек связали свою жизнь с медициной: Филатов, Аполинская, Валюк, Шабловинская…
У меня есть звания «Отличник народного образования», «Заслуженный учитель БССР», много грамот и благодарностей… Но они не греют душу так, как мои ученики. Столько лет прошло, а они до сих пор меня помнят и проведывают.
И в этом году в канун вечера встречи приезжали мои ученицы Емельянова и Часнойть, которые всю жизнь работают врачами в Солах и Михалишках. Постоянно с цветами и подарками приходят Лобачевский и Ширинский.
…Жизнь пролетела – будто бы и не жила! Думаю часто: если меня до сих пор помнят ученики, которые давно сами стали бабушками и дедушками, – значит, все было не напрасно.
